16. Хибари, Намимори. Спать в школе, есть на ходу, мыться над раковиной в уборной. Забыть, когда последний раз был дома, живя в ритме своего города. А-
Когда Кея просыпается, шум машин не вливается навязчиво в уши, нет запаха сбежавшего кофе и утренних кухонных перебранок, за окном не мельтешат всегда-спешащие-и-всегда-опаздывающие. Территория вокруг здания как глубокий ров вокруг феодального замка - поглощает всю городскую суету, и на третьем этаже средней школы Намимори Хибари Кея встречает свои утра в благословенной тишине. Они всегда неизменны, и это радует больше всего - пустые коридоры, дышащий на ладан электрический чайник в кабинете ДК, распахнутые широкие окна и птичий щебет за ними. Кея насыпает на подоконник пшеничного зерна; пока он достает из простенького шкафа смену рубашки и завязывает галстук, от него не остается ни следа. Если на улице солнечно, за пару минут перед распахнутыми занавесками Кея пропитывается светом насквозь, это бодрит лучше наспех заваренного чая, это порция тонизирующих витаминов. Если на улице пасмурно, то легко настроиться на рабочий лад, это почти как медитация в буддистском храме, гарантированный дзен. В Намимори не бывает дурной погоды. Кея не бывает на первых уроках - он давно прослушал их все, параграфы учебников давно сданы экстерном в официальном порядке, утренние часы принадлежат только ему. Все идут к школе, Кея идет от школы только чтобы потом туда вернуться. Он завтракает в небольшом ресторане на углу, где в это время мало людей и можно не торопясь есть окономияки, читая купленную по дороге газету. Кея ненавидит телепрограммы, но ему становится дурно при мысли, что какое-то событие ускользнет сквозь пальцы, поэтому он читает газеты с упрямой методичностью, каждое утро. Иногда к остывающему чаю ему приносят данго, просто так. Когда-то давно он вышвырнул отсюда нескольких перебравших, и как-то само собою это место стало "его". Весь город его. Кея не принадлежит никому, кроме родного города. Даже самому себе, и это самый просто способ быть счастливым. Кея обходит все проблемные места на теле города бегло и привычно - так опытный садовник легко определяет, не затерялся ли среди побегов один гнилой. Но на улицах становится все меньше гнили, обходы стали своего рода ритуалом, и эта маленькая бессмысленность из тех, которые Хибари себе позволяет. Ему слишком нравится городская площадь и узкие переулки, парк в двух кварталах от школы и полупустые детские площадки. Кто-то носит в кошельке фотографии любимых - какая сентиментальная чушь - Кея носил бы фотографии Намимори, но ни в какое портмоне не влезут карточки всех улиц и скверов. Он любит их все без исключения, все до единой. Они заслуживают этого куда больше, чем живущие на них люди. Он успевает вернуться к английскому, и сдает на отлично зазубренные вчера на крыше глаголы. Он мог бы поступить в Токийский университет, повторяют учителя друг за другом. Кея знает, что мог бы, и знает, что не поступит. Он не собирается уезжать. Токио далекий и чужой, Токио может без него, а Намимори - нет. Он сверлит взглядом затылок одноклассника на химии, когда тот пытается списать таблицу валентности из книги, и тот очень быстро сдается. Все, кто ходит с Кеей на уроки вместе, хорошо знают свой предмет: никто не смеет нарушать успеваемость прогулами и низкими баллами, никто не выдерживает тяжелого презрительного взгляда, если отвечает чушь. Когда-нибудь, когда придет время подавать аттестаты в приемные комиссии, одноклассники испытают смутное чувство благодарности. Кее все равно. Все расходятся по домам, и школа постепенно наполняется тишиной. Коридор за коридором, Кея обходит их все, выгоняет замешкавшихся, проверяет работу дежурных. Если на улице тепло, он встречает вечера на крыше, щурясь от солнца и читая учебники, если холодно - в давно облюбованном кресле в торце библиотеки. Обед и ужин сливаются во что-то одно во все том же ресторане, и если зал не полон, Кея задерживается там почитать - уже не всемирную историю, а что-то из японской литературы, заботливо обернутое в прозрачную обложку. Он возвращается в среднюю школу Намимори, когда в городе уже давно светят фонари, и очень редко встречается что-то, что заставляет свернуть с привычного маршрута и восстановить нарушенный порядок. Телефон Хибари почти всегда молчит. Тревожная трель раздается только если по зеркальной глади воды пошла рябь, если что-то пошло не так - Кусакабе знает свою работу хорошо и докладывает обо всем быстро. Кея не терпит, когда в его городе себя ведут не так, как положено. Он исправляет это очень быстро. Иногда, совсем редко, в телефонной трубке раздается голос матери, усталый и напряженный. Она спрашивает, когда Кея в следующий раз зайдет домой. Этот вопрос всегда вызывает у него секундное недоумение. Пока он находится в границах Намимори, он всюду чувствует себя дома, куда бы не пошел. "Завтра", отвечает Кея, и действительно заходит завтра, что бы он не думал по этому поводу - свое слово положено держать. Его семья принадлежит к тому невыносимому большинству людей, которые называют домом четыре стены и крышу над ними, считая несчастными всех, кто не имеет этого. Хибари Кея называет домом город Намимори от северной до южной, от восточной до западной границы, с небом вместо давящей черепичной крыши. И он считает себя совершенно счастливым.
worthless Tsuna, не за что, было приятно порадовать людей текстом) объемный даже у автора хроническая непереносимость крошечных исполнений) Спасибо большое за отзыв.)
Inkaly, спасибо, чрезвычайно приятно слышать) worthless Tsuna, простите, не так поняла) Тем более невероятно приятно знать, что текст показался атмосферным, спасибо большое **
Гость от 23:16, это Вам спасибо за такую чудесную заявку, мимо которой ну никак нельзя было пройти) Рада, что понравилось, сожалею, что не получилось больше, простите. Но здорово знать, что читать было приятно)
потрясающий текст. Медитативный какой-то, читаешь и словно бы видишь этот сонный, тёплый, благополучный Намимори. И начинаешь завидовать Кёе. Нет слов просто
«Ни психотерапией, ни духовным ростом невозможно выкопать канаву. А вот лопатой можно, иди копай». (с) MagdaM
Хибари Кея - он странный... На мой взгляд. Непонятны мотивации, непонятно, что могло такой странный характер сформировать. То ли это асоциальность зашкаливающая, то ли еще что-то, что на нее внешне похоже, но другое. Вот никогда Хибари толком не понимала, честно говоря - хотя многое читала, и есть отличные вещи, которые нравятся. Но там все равно уже готовый характер, и чаще всего пейринг и рейтинг. Не то чтобы я против была, отнюдь - просто это тоже как-то понимания не добавляет... Просто если взаимодействие с кем-то, то ведь это почти всегда отражение, вольная или невольная маска для кого-то, ну, или просто внешняя грань себя, что ли. Наедине с собой мы все равно не такие, как с кем-то, в ком, хотим или нет - но отражаемся. Наверное, мне очень не хватало такого взгляда - на Кею, когда он один. То есть он тут не один - он с Намимори, но, мне кажется, это все равно что один. Потому что он не закрывается от города, как закрылся бы от кого-то из людей. И уже чуть-чуть понятнее, почему он - вот такой. Надо же, какое совсем особое мироощущение, не похожее на большинство людей...
mirror mirror on the wall, show me where the bombs will fall.
На персонажа бывает здорово посмотреть с немного другой стороны. Я Кею люблю, поэтому готова его вертеть и рассматривать со всех возможных сторон хД А если серьезно, очень приятно, спасибо за отзыв)
Когда Кея просыпается, шум машин не вливается навязчиво в уши, нет запаха сбежавшего кофе и утренних кухонных перебранок, за окном не мельтешат всегда-спешащие-и-всегда-опаздывающие. Территория вокруг здания как глубокий ров вокруг феодального замка - поглощает всю городскую суету, и на третьем этаже средней школы Намимори Хибари Кея встречает свои утра в благословенной тишине.
Они всегда неизменны, и это радует больше всего - пустые коридоры, дышащий на ладан электрический чайник в кабинете ДК, распахнутые широкие окна и птичий щебет за ними. Кея насыпает на подоконник пшеничного зерна; пока он достает из простенького шкафа смену рубашки и завязывает галстук, от него не остается ни следа. Если на улице солнечно, за пару минут перед распахнутыми занавесками Кея пропитывается светом насквозь, это бодрит лучше наспех заваренного чая, это порция тонизирующих витаминов. Если на улице пасмурно, то легко настроиться на рабочий лад, это почти как медитация в буддистском храме, гарантированный дзен. В Намимори не бывает дурной погоды.
Кея не бывает на первых уроках - он давно прослушал их все, параграфы учебников давно сданы экстерном в официальном порядке, утренние часы принадлежат только ему. Все идут к школе, Кея идет от школы только чтобы потом туда вернуться.
Он завтракает в небольшом ресторане на углу, где в это время мало людей и можно не торопясь есть окономияки, читая купленную по дороге газету. Кея ненавидит телепрограммы, но ему становится дурно при мысли, что какое-то событие ускользнет сквозь пальцы, поэтому он читает газеты с упрямой методичностью, каждое утро. Иногда к остывающему чаю ему приносят данго, просто так. Когда-то давно он вышвырнул отсюда нескольких перебравших, и как-то само собою это место стало "его". Весь город его. Кея не принадлежит никому, кроме родного города. Даже самому себе, и это самый просто способ быть счастливым.
Кея обходит все проблемные места на теле города бегло и привычно - так опытный садовник легко определяет, не затерялся ли среди побегов один гнилой. Но на улицах становится все меньше гнили, обходы стали своего рода ритуалом, и эта маленькая бессмысленность из тех, которые Хибари себе позволяет. Ему слишком нравится городская площадь и узкие переулки, парк в двух кварталах от школы и полупустые детские площадки. Кто-то носит в кошельке фотографии любимых - какая сентиментальная чушь - Кея носил бы фотографии Намимори, но ни в какое портмоне не влезут карточки всех улиц и скверов. Он любит их все без исключения, все до единой. Они заслуживают этого куда больше, чем живущие на них люди.
Он успевает вернуться к английскому, и сдает на отлично зазубренные вчера на крыше глаголы. Он мог бы поступить в Токийский университет, повторяют учителя друг за другом. Кея знает, что мог бы, и знает, что не поступит. Он не собирается уезжать. Токио далекий и чужой, Токио может без него, а Намимори - нет.
Он сверлит взглядом затылок одноклассника на химии, когда тот пытается списать таблицу валентности из книги, и тот очень быстро сдается. Все, кто ходит с Кеей на уроки вместе, хорошо знают свой предмет: никто не смеет нарушать успеваемость прогулами и низкими баллами, никто не выдерживает тяжелого презрительного взгляда, если отвечает чушь. Когда-нибудь, когда придет время подавать аттестаты в приемные комиссии, одноклассники испытают смутное чувство благодарности. Кее все равно.
Все расходятся по домам, и школа постепенно наполняется тишиной. Коридор за коридором, Кея обходит их все, выгоняет замешкавшихся, проверяет работу дежурных. Если на улице тепло, он встречает вечера на крыше, щурясь от солнца и читая учебники, если холодно - в давно облюбованном кресле в торце библиотеки. Обед и ужин сливаются во что-то одно во все том же ресторане, и если зал не полон, Кея задерживается там почитать - уже не всемирную историю, а что-то из японской литературы, заботливо обернутое в прозрачную обложку. Он возвращается в среднюю школу Намимори, когда в городе уже давно светят фонари, и очень редко встречается что-то, что заставляет свернуть с привычного маршрута и восстановить нарушенный порядок.
Телефон Хибари почти всегда молчит. Тревожная трель раздается только если по зеркальной глади воды пошла рябь, если что-то пошло не так - Кусакабе знает свою работу хорошо и докладывает обо всем быстро. Кея не терпит, когда в его городе себя ведут не так, как положено. Он исправляет это очень быстро.
Иногда, совсем редко, в телефонной трубке раздается голос матери, усталый и напряженный. Она спрашивает, когда Кея в следующий раз зайдет домой.
Этот вопрос всегда вызывает у него секундное недоумение. Пока он находится в границах Намимори, он всюду чувствует себя дома, куда бы не пошел.
"Завтра", отвечает Кея, и действительно заходит завтра, что бы он не думал по этому поводу - свое слово положено держать. Его семья принадлежит к тому невыносимому большинству людей, которые называют домом четыре стены и крышу над ними, считая несчастными всех, кто не имеет этого. Хибари Кея называет домом город Намимори от северной до южной, от восточной до западной границы, с небом вместо давящей черепичной крыши. И он считает себя совершенно счастливым.
не з.
не он
объемный даже у автора хроническая непереносимость крошечных исполнений)
Спасибо большое за отзыв.)
МалоЗдорово. Спасибо. Первая половина заказчика.worthless Tsuna, простите, не так поняла) Тем более невероятно приятно знать, что текст показался атмосферным, спасибо большое **
Вторая пловина заказчика.
А можно спросить, откуда цитата у Вас в подписи?)
Вот никогда Хибари толком не понимала, честно говоря - хотя многое читала, и есть отличные вещи, которые нравятся. Но там все равно уже готовый характер, и чаще всего пейринг и рейтинг. Не то чтобы я против была, отнюдь - просто это тоже как-то понимания не добавляет... Просто если взаимодействие с кем-то, то ведь это почти всегда отражение, вольная или невольная маска для кого-то, ну, или просто внешняя грань себя, что ли. Наедине с собой мы все равно не такие, как с кем-то, в ком, хотим или нет - но отражаемся.
Наверное, мне очень не хватало такого взгляда - на Кею, когда он один. То есть он тут не один - он с Намимори, но, мне кажется, это все равно что один. Потому что он не закрывается от города, как закрылся бы от кого-то из людей. И уже чуть-чуть понятнее, почему он - вот такой. Надо же, какое совсем особое мироощущение, не похожее на большинство людей...
Спасибо, автор, очень понравилось. ))
А если серьезно, очень приятно, спасибо за отзыв)